Журналисты и фотографы «Рабочего пути» стали участниками масштабного городского проекта «Истории смолян и их домов». Мы подготовили репортаж из дома №20 по улице Большая Советская.
Первая в Смоленске
«Ну что? Принесли?» — нетерпеливо спрашивает меня Маргарита Кухаркова, едва я переступаю порог магазина «Сувениры».
«Ага, — я шмыгаю носом, потому что только что вошла в теплое помещение, а на улице мороз. Из-за пазухи достаю старую открытку. На ней три гвоздики — белая, алая и розовая. Внутри — поздравление, выведенное черной тушью.
Каждая строчка начинается с «золотой» буквы. Мои бабушка с дедушкой вместе уходили на пенсию и по столь знаменательному случаю организовали банкет в заводском клубе.
Соседи подарили им сервиз и эту открытку — специально съездили красиво подписать в «Сувениры». Это был 1989 год…
«Точно, — говорит Маргарита Матвеевна, вглядываясь в витиеватый почерк. — Это я писала…»
Мы встречаемся в магазине «Сувениры», где Маргарита Кухаркова проработала больше 30 лет.
Видно, что она любит цветные принты в одежде и крупные украшения. И они, к слову, ей очень идут: когда она проводит по написанной в открытке строчке пальчиком с аккуратным маникюром и серебряным кольцом, я смотрю на это как завороженная.
«Все получилось случайно, — вспоминает она. — В конце 80-х я гуляла по Москве. И вдруг на улице Горького увидела мужчину, который красиво подписывает открытки и сувениры. И загорелась организовать такое у нас. Вернулась в Смоленск и пошла в «Сувениры». А куда еще? В 1989 году подобных магазинов в городе не было. Наталья Викторовна, директор объединения, встретила меня хорошо. Я до сих пор удивляюсь: я ведь просто с улицы пришла. Сказала: «Здравствуйте! У меня к вам есть предложение…» И она сразу согласилась. Мне даже стол купили, оборудовали рабочее место.
Наталья Викторовна давно переехала в Москву. Но до сих пор, если что-то нужно подписать, звонит мне: в Москве-то за такие услуги берут бешеные деньги…»
Маргарита Кухаркова подписывала часы для Жириновского и сувенирные тарелки для Путина и Медведева. Самое необычное, с чем приходилось работать, — крышка от унитаза. Компания друзей решила пошутить с помощью вот такого креативного подарка над своим приятелем.
Не всегда все было гладко: однажды принесли подписать вазу из богемского стекла.
А она возьми и тресни, стоя на краешке стола!
«В начале 90-х от клиентов не было отбоя. Я шла утром на работу, а на улице уже народ стоял — меня ждал, — вспоминает Маргарита Матвеевна. — Я ведь первая начала писать через фольгу золотом. Такого не было в Смоленске».
Но потом пришли другие времена, и ремесло Маргариты Кухарковой, так же как и магазины на Большой Советской, стало терять свою популярность.
Во-первых, с появлением крупных торговых центров покупатели в основном ринулись туда.
Во-вторых, поток клиентов снизился, когда рядом убрали пешеходный переход.
«Мы писали письмо в администрацию. Собрали подписи. Но нам ответили, что возвращение перехода нецелесообразно», — с грустью сообщает мастер.
В-третьих, в каждом районе появилась лазерная гравировка.
«Дело хорошее, — ради справедливости отмечает Маргарита Матвеевна. — Но ведь… — Она замолкает, подбирает слова и в конце концов делает интересный жест — будто бы пробует пальцами с серебряными кольцами воздух на ощупь. — Но ведь всю работу делает компьютер, в этом нет души. Понимаете?»
«Мастерские на репе»
Мы стоим в мастерской художника Дениса Петруленкова. Когда-то здесь была крыша дома №20. В 70-е годы специально для художников оборудовали мансардный этаж. Все вокруг похоже на огромную загадочную инсталляцию — кругом картины и фрагменты палитр, на столе стоят шлем космонавта и… череп. В одном углу — старенький компьютер Macintosh, в другом — портрет моего коллеги Эдуарда Кулёмина. В редакции он сидит ко мне спиной. А тут с подозрением смотрит прямо в глаза. Непривычно.
«Денис, — я вдруг вспоминаю, зачем пришла. — До революции особняк принадлежал белорусскому купцу Карпилову. В своей биографии вы пишете, что родились в Витебске. Означает ли это, что вы земляки?»
Художник еле заметно улыбается в бороду:
«А вот и нет! Мои родители — из Демидова. Отец отучился на смоленском худграфе год. Потом женился на моей будущей матери и перевелся в Витебск, потому что она училась там в мединституте.
Потом они оба попали по распределению в Гомель. После школы я уехал поступать в Витебск. Не поступил. Год ходил на подготовительные курсы, вновь подал документы и… опять не поступил. Поехал в Смоленск. Здесь меня зачислили на первый курс худграфа. Круг замкнулся на Смоленщине».
Денис аккуратно наливает мне чай в кружку, протягивает ложечку: «Вот вам чистая. Я еще ее не облизывал». Кажется, что он всегда шутит и находится в хорошем расположении духа. Но говоря о прошлом, все-таки немного грустит:
«В СССР художникам было проще. Были соцзаказы. Но ведь и они доставались всем неравномерно, как масло на бутерброде — кому-то пожирнее, кому-то нет».
Сейчас соцзаказов нет. Зато есть Фейсбук, который смоленские художники отчасти превратили в инструмент пропаганды своего творчества и канал продаж. Петруленков — востребованный художник, главный вдохновитель и один из организаторов смоленского пленэра, а еще — постоялец одной из восьми мастерских дома №20.
«Раньше их называли «мастерскими на репе». Потому что внизу был овощной магазин и на стекле была нарисована огромная репа, — вспоминает он. — Здесь работало очень много известных смоленских художников: Шведов, Попов, Мельков, Мальцев, Богомолов… Каждый раз, когда поднимаюсь по лестнице, испытываю колоссальное удовольствие. Жильцы здесь хорошие. Мы дружим. Стараемся вести себя тише. Знаете, сейчас как-то прошли времена громких вечеринок. Если и собираемся, то большинство пьет чай. Не то чтобы мы за ЗОЖ… Просто не хочется. А раньше ведь было так, что художники и жили в своих мастерских».
В поисках души
Сосед Дениса Петруленкова — тоже известный художник Владимир Петьков. Он обитает под крышей дома №20 уже 10 лет.
«На первом этаже есть ниша, и я у жителей как-то спросил: «Кого вам там нарисовать? Карпилова или Запутряева?» Они ответили, что обоих. Вот когда нарисуем — тогда у дома появится душа. А то мне кажется, что она потерялась…»
И ведь так хочется, чтобы в этом доме было как в романе «Сто лет одиночества»: все, что когда-то существовало и есть, никуда не исчезало…
Из истории
Жизнь дома №20 всегда была связана с магазинами и общепитом. Например, в 1913 году здесь располагались «американский бар», пивная, Виленский мануфактурно-галантерейный магазин, Главное агентство Российского страхового общества, а также магазин, занимавшийся скобяной, москательной, посудной и ламповой торговлей.
Красивый особняк в стиле модерн появился на Большой Благовещенской (старое название улицы Большая Советская) в 1912 году.
В книге архитектора Игоря Белогорцева «Советская архитектура Смоленска (1917 — 1950 годы)» дом значится под другим номером. Это связано с тем, что улица несколько раз в XX веке меняла свою нумерацию.
Известно, что дом принадлежал купцу Нахману Карпилову и был возведен по проекту архитектора Николая Запутряева (того самого, который построил нынешний Смоленский областной институт развития образования на Октябрьской Революции, родильное отделение «Красного Креста», музей «Смоленщина в годы Великой Отечественной войны» на Дзержинского).
«В годы Великой Отечественной войны здание сильно пострадало. Восстанавливалось оно как дом под №34, — рассказала корреспонденту «Рабочего пути» сотрудница Государственного архива Смоленской области Светлана Солодовникова. — В решении Смоленского горисполкома от 18 июня 1945 г. №255 указывалось, что дом №34 по Б. Советской улице передавался для восстановления от воинской части №7459 строительному управлению №101 Цувстроя.
В архитектурно-планировочном задании по дому №34 по ул. Большая Советская отмечалось: «В сохранившейся каменной трехэтажной коробке с подвальным помещением требуется запроектировать размещение на первом этаже кафетерия в помещении, расположенном с правой стороны лестничной клетки, и парфюмерного магазина в помещении с левой стороны. Во втором и третьем этажах — жилых квартир.
В подвальном этаже разместить котельную, общую для куста зданий за №34 — 34а. Отопление здания — центральное, водяное; здание оборудуется водопроводом, канализацией и электрическим освещением. Наружное архитектурное оформление здания должно быть сохранено без изменений». Актами от 3 января и 11 февраля 1947 года жилые и торговые помещения дома №34 были введены в эксплуатацию после восстановления».
Фото Любови Багара.